«А он, мятежный, ищет бури…»
Наверное, отрывок из бессмертного произведения будет прекрасным началом этой статьи… Возможно, классик, писал несколько о другом, но эти строки прекрасно иллюстрируют тему.
Почему многих людей привлекает скорее что-то яркое, но вредное и даже опасное, нежели спокойное, понятное и безмятежное? Почему нет ни одного фильма про счастливую семью, про хорошо отлаженный «белый» бизнес, про уверенного человека, который тихо и мирно идет к своей цели? И, напротив, почему почти все истории рассказывают о борьбе, страданиях, испытаниях и о преодолении трудностей? Возможно, люди отказываются от нормы в пользу патологии, потому что она более интересна для окружающих?
Тема нормы неизменно привлекает внимание и вызывает бурные обсуждения. Не потому ли, что она очень спорная? Как и само понятие нормы, кстати. В то же время, это очень важная тема, ведь как можно понять, что в жизни происходит что-то не то и пора принимать меры, если не иметь хотя бы приблизительных ориентиров?
Чтобы не поскользнуться на этих весьма непростых и скользких вопросах, обратимся к директору клуба «КРОСС» Борису Литваку.
Анастасия: Борис Михайлович, что скрывается под интригующим названием «Тихая норма» vs «Яркая патология»?
Борис Михайлович: Это метафора, а не закономерность, которая действует во всех случаях. Например, когда человек лежит в коме — это тоже патология, но ее сложно назвать яркой. А понять смысл этой метафоры можно на простых примерах. Что такое здоровое сердце? Это сердце, которое мы не ощущаем. Оно не болит. Мы не думаем о сердце, когда оно здоровое. Мы просто живем. То же самое — здоровый позвоночник. Мы не чувствуем его, не думаем, как нам сесть или лечь. В то время, как больной позвоночник постоянно напоминает о себе. Мы не можем забывать о нем, иначе он сам «подаст голос».
Эту аналогию можно проводить бесконечно. Когда мы говорим о хорошем футбольном арбитре, мы не замечаем его, что позволяет нам полностью сконцентрироваться на игре. И наоборот, плохого судью болельщики точно запомнят, потому что все внимание будет сосредоточено не на игре, а на том, какую еще судейскую ошибку он допустит. Кто такой хороший сотрудник? Тот, о котором ты не думаешь. Просто знаешь, что он приложит все усилия, чтобы качественно выполнить свою работу. А ты думаешь о своих задачах.
Наконец, что такое счастливая семья? Это когда тебе приятно и хорошо в ней. Когда это самые близкие тебе люди, общение с которыми приносит радость. Проблемы же в семье приводят к тому, что ты постоянно об этих проблемах думаешь.
Анастасия: В медицине как-то всё более или менее понятно. Есть четкие рамки. К примеру, если уровень глюкозы в крови находится в границах 3,5 — 5,5, то мы здоровы и чувствуем себя хорошо. Если ниже или выше, нам плохо, и мы чувствуем, что это не нормально. А приемлемы ли четкие рамки в социальных нормах?
Борис Михайлович: Приведу здесь высказывание Зигмунда Фрейда. Когда его спросили, какой секс является нормой, он ответил, что любая его разновидность является нормой, патология — когда секс отсутствует. С социумом всё немного сложнее, потому что понятие нормы, на мой взгляд, не совсем корректно в данном случае. Есть понятие допустимости и приемлемости в настоящий момент. Например, сейчас многие живут в гражданском браке, и это воспринимается как нормальное явление. Сто пятьдесят лет назад женщина, живущая с мужчиной вне законного брака, однозначно считалась бы падшей. Но социум постепенно эволюционирует, и соответственно меняются рамки приемлемости. Поэтому норма — это определенные субъективные критерии. Есть племена, где каннибализм приемлем, в нашем же обществе он недопустим.
Вернемся к первому примеру. Мы рождаемся более или менее здоровыми. И знаем, что изначально сердце болеть не должно, так же как и позвоночник, желудок и другие органы. То есть, изначально у нас уже есть представление о норме. Поэтому, когда появляются боли, мы понимаем, что это патология. Та же история и здесь. Молодой человек или девушка воспитывались в семье, где родители любили друг друга, оказывали друг другу поддержку, не кричали на детей, не унижали, разговаривали с ними и воспринимали их как равных. Дети получали любовь, теплоту, и для них это стало нормой. Почему? Потому что с детства они именно это и видели.
Теперь другой вариант. Человек растет в семье, где родители живут плохо, постоянно ругаются, всё время кричат на детей. Те не получают любви, их постоянно обесценивают Какой пример ребенок может взять? Он именно это отношение воспринимает как норму. Допустим, папа унижал и бил маму. Дочь он не уважал, обесценивал. Когда девочка вырастет, какого мужа с большой долей вероятности она найдет? Это не гарантия, но велика вероятность, что она найдет себе человека, который будет относиться к ней, скажем так, некорректно. И самое интересное, она будет воспринимать это как норму, потому что другого не видела. Человек, для которого норма — отношения любви и взаимоуважения, скорее всего не даст обесценивать себя, относиться неуважительно, агрессивно. Он просто уйдет, понимая, что это патология.
Кстати, не секрет, что норма часто выражена в каких-то пословицах и поговорках. Что касается семейной жизни, я часто слышу такую: «Семья — это большой труд». Так вот, я считаю, что если семейная жизнь — это труд, то вы делаете что-то не так.
Анастасия: А как же кризисы? Ведь они часто болезненно проходят, но при этом всегда сопровождают развитие в норме. Если взять развитие ребенка, к примеру. Оно проходит через кризисы 1 года, 3 лет и т. д. Это как отрицание и разрушение старого для построения на этой основе чего-то нового: умений, отношений, положения в социуме…
Борис Михайлович: Хорошо. Почему это называется кризисом?
Анастасия: В науке так принято… Кризис — это переломный момент.
Борис Михайлович: Это переход. С точки зрения той же неврологии, ребенок рождается с незрелой центральной нервной системой. Понятно, что психика еще не развита. И организм ребенка не просто растет, происходит эволюция, в том числе и его нервной системы. Плюс он общается со средой, и можно говорить о некой поступательности развития. Все-таки чтобы понимать, о чем идет речь, нужно дать определение кризиса.
Кризис, по сути, означает, что предыдущая система действий и мышления становится неэффективной, а часто — контрэффективной. Так как было, уже не будет. И самая большая ошибка — продолжать делать то, что тебя к данному состоянию привело. Это, кстати, один из законов кризиса. Они случаются у любой счастливой пары. (Ссора — тоже микрокризис). И важно то, какие решения вы принимаете: либо вы надулись друг на друга, либо сели и поговорили, пришли к общей точке зрения. И ваши отношения стали лучше, вы стали друг другу ближе. Если вы знаете закономерности развития отношений, то кризисы можно смягчить. Развитие отношений может проходить поступательно, и ряд кризисов можно избежать.
Анастасия: Но не все?
Борис Михайлович: Безусловно! Мы же не роботы. Какие-то кризисы избежать не получится.
Анастасия: Выходит, жить в «тихой норме» всю жизнь — это утопия? В реальности так не бывает?
Борис Михайлович: Опять же, норма носит субъективный характер. Это настройки социума, которые диктуют, что правильно, а что — нет. И второй момент — это, безусловно, индивидуальные настройки. Что сейчас, на мой взгляд, происходит? Темп жизни ускорился. И норма для нынешней молодежи будет сильно отличаться от таковой для людей моего или, тем более, старшего возраста. Рамки нормы сдвигаются. Сейчас в Европе детей заводят поздно, часто — одного ребенка. Или не заводят совсем. И это считается нормальным. Но не означает же, что, если ты решил иметь много детей, — это патология. Нет, это просто твой выбор.
Анастасия: Некоторым людям, чтобы прийти к норме, нужно пройти глубокую трансформацию. И часто это болезненный процесс. Есть люди с врожденным чувством нормы?
Борис Михайлович: Через болезненные трансформации проходить необязательно. Есть люди, которые воспитывались в нормальной среде. Или, возможно, среда была не совсем нормальной, но у них довольно мирно всё в голове. И они понимают, что их устраивает, а что — нет. Так как понятие нормы субъективно, человек, естественно, должен прислушиваться к себе. Это первый момент.
Второй момент — нужно задумываться и критически оценивать информацию. К примеру, в нашем социуме есть норма: что бы ни случилось, ты за родителями должен досматривать сам. На западе, насколько я знаю, развита система, когда родители идут в дома престарелых, где довольно качественное обслуживание. Я встречал клиентов, которые досматривали за папой или мамой, а в личной жизни у них были огромные проблемы. Это тяжелый момент. С одной стороны, ты понимаешь, что социум требует от тебя делать это, а с другой стороны, тебя такое положение не устраивает. Ведь получается, ты жизнь кладешь на алтарь этой нормы. С точки зрения рациональности, это неправильно. Я знаю реальную историю своего клиента, который много зарабатывал и устроил своего отца в пансионат, из которого тот не захотел уезжать. В итоге всем хорошо и все счастливы. То есть, долженствование, которое мы воспринимаем как норму, часто продиктовано не рациональностью, а тем, что принято на сегодняшний день. А в действительности неправильных ответов здесь нет.
Анастасия: А вот любовные отношения: по каким критериям можно определить, соответствуют они норме или нет?
Борис Михайлович: Ну, во-первых, важный критерий — комфортно Вам в них или нет. Хотите ли Вы возвращаться домой, и, опять же, думаете Вы об отношениях или нет. Если Вы прокручиваете в голове разговоры и беседуете со своим виртуальным партнером, причем это происходит не ситуационно, а постоянно, то, скорее всего, Вас эти отношения не устраивают. И, опять же, если они для Вас — большой труд, значит, Вы что-то делаете не так.
Анастасия: Борис Михайлович, Вы говорили, что представления о норме или патологии у ребенка закладываются в детстве: он смотрит на отношения родителей друг к другу, на отношение к себе. Еще он воспринимает сценарии сказок, мультфильмов… Всё это собирается в такой большой ком. И понятно, что это было давно, еще в детстве. Но теперь, когда человек вырос, как ему со всем этим жить? Если он понимает, что всё складывается не так, как хотелось бы. И что скорее это яркая патология, нежели норма.
Борис Михайлович: Давайте опять на примере разберем. У девочки не складывались отношения с отцом — он обесценивал, относился плохо и т. д. Когда эта девочка вырастает, она не осознает этого механизма. Часто такие женщины выбирают путь гостевых браков. Либо они становятся любовницами, либо это брак, но они живут в разных городах вахтовым методом и т. п. Почему? Потому что эта женщина не знает, что такое близкие отношения. И более того, воспринимает мужчину как некую опасность. Ей комфортнее одной, нежели с мужчиной. Это с одной стороны. А с другой, в социуме есть норма, что у тебя должна быть семья. И, когда у человека нет понимания, что такое близкие отношения, он формирует их суррогат. То есть, они как бы есть: мужчина периодически приходит, может быть, есть сексуальные отношения с ним, есть даже какой-то элемент близости, — а потом мужчина уходит, и женщине хорошо одной. Бывает, что гостевой брак перерастает в традиционный, и получается история про то, что они друг другу не нужны. Потому что это непривычно. Кстати, мужчина этот, конечно, с похожей историей. Здесь, как Форест Гамп говорил, «стручок и горошинка». И дальше начинается, как я это называю, реконструкция. Они начинают реконструировать отношения, которые были у них в детстве. Муж ее обесценивает, — она пытается ему что-то доказать, оправдаться или отдаляется от него. То есть, ее отношения с отцом и с мужем идентичны. И первое, что нужно сделать, — этот механизм увидеть и осознать, что ты в нем находишься.
Потом его нужно отслеживать. И тот, кто занимался у нас в «КРОСС-клубе», знает, что мы используем дневник, АВС, ретроспективный анализ и т. д. Чтобы человек осознавал, что он сейчас делает. Потому что понимание себя — это понимание мотивов своих поступков. Это очень важный момент.
Следующий шаг — все-таки получить навык построения близких отношений. Потому что, когда его нет, человек не может искренне поговорить. А ведь что такое близость?
Анастасия: Мне запомнилось определение близости у Эрика Берна из книги «Игры, в которые играют люди». Близость — это общение межу людьми на уровне «ребенок — ребенок».
Борис Михайлович: Да! Это общение двух именно свободных детей, а не адаптивных. Я формулирую так (и это не противоречит, а дополняет определение Берна). Первый момент в близких отношениях — это возможность делиться информацией. Ведь что такое доверие? С точки зрения механизма, это когда я воспринимаю информацию от источника, не пропуская ее через фильтр критики. То есть, если я доверяю жене, то я ей верю, не сомневаясь. Доверие означает, что ты и сам можешь спокойно делиться информацией. И, по сути, нам ближе те люди, которые о нас больше знают, и о которых мы больше знаем. Например, больше, чем моя жена, обо мне никто не знает. И о ней никто не знает больше, чем я.
Между родителями и детьми отношения можно назвать близкими, когда ребенок может безопасно поделиться какой-то информацией. Не боясь натолкнуться на осуждение, крики, ругань, на высмеивание и т. д. Да, возможно, в подростковом возрасте ребенок будет излишне доверчив, но скорее всего с опытом он поймет, кому стоит доверять, а кому — нет. Но главное, у ребенка уже будет сформирован сам механизм доверия, и он, скорее всего, будет стремиться к близким отношениям.
Так вот, первый момент в близости — это свободный обмен информацией, уверенность, что ты можешь свободно рассказать о себе, и тебя выслушают и примут. То есть, возможность самораскрытия. А второй момент — это искренность и спонтанность, когда ты ведешь себя без напряга и нет мыслей вроде: «А что обо мне подумают»?
Анастасия: И таким отношениям можно научиться…
Борис Михайлович: Мне нравится сравнение с космонавтами. Когда они год летают в невесомости, а потом приземляются, заново учатся ходить. Так же и здесь, есть разные приемы, начиная с того же разговора с родителями. Ведь часто, когда ребенок появляется на свет, родители сами еще дети и поэтому ведут себя с ним не очень корректно. Но с возрастом они становятся мудрее, и есть смысл мысленно вернуться в то время и всё обсудить. Также нужно общаться с другими людьми под контролем того же дневника, ретроспективного анализа… То есть, нужно разными способами из этого кокона, этой скорлупы потихонечку выбираться.
Анастасия: Вы писали в одном из постов, что патология интересна и привлекательна для наблюдения со стороны. И большинство фильмов и книг как раз про нее. А Вы не задумывались о том, как можно сделать норму более привлекательной?
Борис Михайлович: Вот когда ты на машине едешь, и все водители вокруг останавливаются на светофоре, пропускают пешеходов, соблюдают правила дорожного движения… Ты наблюдаешь за этим? Наверное, нет. Обычная ситуация, спокойная. И тут вдруг — бац! — ДТП. Сразу подходит много людей, машины останавливаются. Это уже интересно, это выходит за рамки обыденности. И за патологией, какой-то борьбой всегда интересно наблюдать. Но пострадавшему в ДТП будет не очень приятно. В патологии эмоций больше, потому она со стороны интересна. Вот в близости эмоции теплые, понятные двоим, которые в этой близости находятся. Им хорошо вместе. Со стороны это выглядит мило, но не ярко. И долго ты за этим наблюдать не станешь. А вот если они орут друг на друга…
Еще необходимо помнить о том, что патология рано или поздно приводит к печальным последствиям. Как в случае с больным сердцем или позвоночником нужно принимать меры, так и в семье с токсичными отношениями.
Важный момент — многие патологию воспринимают как норму. Люди искренне полагают, что нормально, когда в семье общаются на крике, когда в паре нет никакой интимной жизни и т. д. И пока люди так думают, конечно же, ничего делать не будут. Есть еще один распространенный аргумент: «все так живут». И здесь очень важно помнить: патология всегда рано или поздно приводит к определенным негативным результатам. Ее важно «распознать и обезвредить».
Борис Литвак, директор клуба «КРОСС».
Анастасия Ступникова, журналист клуба «КРОСС».
